А когда прошло уже около года, подумал мальчик: "Может быть, они
правы. Вырасту, стану рыбаком и не буду больше каждое утро приходить
сюда, потому что мне больше не нравится этот берег". И еще подумал:
"Наверное, все это - легенда, а если и нет, то от землетрясения колокола
разбились и никогда больше не будут издавать звон".
В тот день он решил вернуться домой.
Ему захотелось вплотную подойти к самой кромке берега - попрощаться
с океаном. Еще раз он окинул взглядом все, что окружало его, и - раз уж
не надо было больше прислушиваться, не раздастся ли звон колоколов, -
сумел улыбнуться, внимая крикам чаек, рокоту волн, шуму ветра в кронах
пальм. Издали донеслись до него голоса друзей, и он обрадовался тому,
что совсем скоро вернется к детским своим забавам.
Да, он испытывал радость и чувство благодарности за то, что живет
на свете, - эта благодарность доступна только детям. Он был уверен в
том, что не потратил время впустую, ибо научился созерцать и почитать
Природу.
И вот потому, что внятны стали для него рокот волн, крик чаек,
шелест листьев, голоса играющих вдалеке друзей, он услышал и первый удар
колокола.
Потом еще один.
Потом еще и еще, и вот, вселяя в его душу ликование, зазвонили все
колокола затопленного храма.
Спустя много лет, уже взрослым, он вернулся в ту деревню на берегу,
где прошло его детство. Он давно оставил мысль о том, чтобы поднять со
дна морского лежавшие там сокровища: быть может, все это существовало
давным-давно лишь в его воображении, и не было того затерянного в
глубинах детской памяти вечера, когда до него донесся звон храмовых
колоколов. И все же ему захотелось пройтись по берегу, послушать шум
ветра и крик чаек.
И безмерно было его удивление, когда он увидел - на песке сидит та
самая женщина, что рассказала ему о храме на острове.
- Что вы здесь делаете? - спросил он.
- Жду тебя, - отвечала она.
Хотя минуло уже много лет, женщина выглядела в точности так же, как
и в день их первой встречи, и покрывало, под которым она прятала
волосы, с годами не выцвело и не истрепалось.
Она протянула ему чистую тетрадь в синей обложке.
- Пиши: "Воин света внимательно вглядывается в детские глаза, ибо
им дано видеть мир, лишенный горечи. Когда воин света хочет узнать,
достоин ли доверия тот, кто рядом с ним, он старается увидеть его
глазами ре6енка".
- А кто такой "воин света"?
- Сам знаешь, - с улыбкой отвечала она. - Тот, кто способен постичь
чудо жизни, бороться до конца за то, во что верует, и слышать
колокольный звон, доносящийся из морской пучины.
Он никогда не считал себя воином света. А женщина, похоже, прочла
его мысль и сказала: "На это способны все. И, хотя никто не считает себя
воином света, каждый человек может стать им".
Он проглядел страницы тетради. Женщина снова улыбнулась.
- Пиши о воине света, - сказала она.
Книга Воина Света
Воин света помнит добро.
В битве ему помогают ангелы; силы небесные все расставляют по своим
местам, давая ему возможность реализовать себя наилучшим образом.
"Как ему везет!" - говорят его товарищи. А воину порой удается
такое, что превыше сил человеческих.
И потому, на восходе солнца, он преклоняет колени и благодарит за
Благодетельный Покров, осеняющий его.
Но благодарность воина не ограничивается лишь духовной сферой; он
никогда не забывает друзей, ибо они вместе проливали кровь на поле
битвы.
Воину нет необходимости напоминать о помощи, оказанной другими; он
всегда сам помнит об этом и делит с ними награды.
Все пути в мире ведут к сердцу воина; он без колебаний бросается в
стремнину страстей, которыми неизменно полна его жизнь.
Воин знает, что волен избрать желанное ему; он принимает решения с
отвагой и без оглядки, а иногда - очертя голову.
Он принимает свои страсти и пожинает их плоды. Он знает - не
следует отвергать восторг, даруемый победами; победы - это часть жизни, и
они веселят душу тех, кто их добивался.
Но никогда воин не теряет из виду то, что создается на века,
помнит, сколь прочны эти узы и сколь бессильно перед ними время.
Воин умеет отличать преходящее от окончательного.
Воин света рассчитывает не только на собственные силы, но
использует также энергию своего противника.
Он вступает в схватку, вооруженный лишь воодушевлением и искусством
наносить и отражать удары - приемами боя, которым долго учился. Но
потом сознает, что ни воодушевления, ни навыка не достаточно для победы -
нужен еще и опыт.
И тогда он открывает свое сердце Вселенной и просит, чтобы Бог
вразумил и вдохновил его на то, чтобы каждый удар противника преподавал
ему новый урок в науке защиты.
"Он полон предрассудков, - говорят его спутники. - Он прекращает
бой и молится; а противнику только того и надо.
Воин остается глух к насмешливым словам, ибо знает - без
воодушевления и опыта всякое обучение пропадет впустую.
Воин света никогда не пойдет на коварство, но умеет сбить
противника с толку и ввести в заблуждение.
Как бы ни обуревала его душу жажда победы, для достижения желанной
цели он не гнушается игрой, и в этом становится стратегом. Чувствуя, что
силы его на исходе, он заставляет противника думать, будто просто
никуда не торопится. Собираясь атаковать правый фланг, он ведет свои
войска на левый. Готовясь вступить в бой немедленно, притворяется, что
его одолевает дремота и что он готовится ко сну.
"Глядите, как упал его боевой дух", - говорят друзья. Однако воин
пропускает их замечания мимо ушей, ибо даже друзьям не дано постичь тех
хитростей и уловок, которые он применяет в сражении.
Воин света знает, чего хочет. И не нуждается в том, чтобы объяснять
свои планы.
Вот что говорил о стратегии воина света китайский мудрец:
"Заставь своего врага уверовать, что он немногого достигнет, напав
на тебя, и тем самым ты ослабишь его боевой задор.
Если понял, что враг обладает перевесом, не стыдись оставлять ему
поле битвы, ибо важен не итог отдельного сражения, но окончательный
исход войны.
Если у тебя достаточно сил, отринь ложный стыд и притворись слабым:
это заставит врага потерять осторожность и напасть на тебя, не
дожидаясь благоприятного момента.
Умение взять противника врасплох - это залог победы в войне".
Странно, - рассуждает сам с собой воин света. - Мне встречалось
такое множество людей, которые при первой же возможности стремились
показать себя с самой дурной стороны. За воинственным напором они прячут
внутреннюю силу; страх одиночества таят под маской независимости. Они
не верят в собственные возможности, но на всех углах кричат о своих
добродетелях и достоинствах".
Воин видит эти свойства у многих мужчин и женщин, которых знавал.
Но никогда не поддается он на обман, не доверяет первому впечатлению, а
если его желают поразить или заинтересовать, упорно хранит молчание. Но
неизменно пользуется он всяким удобным случаем, чтобы исправить свои
недостатки, ибо как в зеркале видит себя в других людях.
Воин всегда открыт для того, чтобы учиться чему-либо новому.
Воин света порою противоборствует тем, кого любит.
Человек, оберегающий своих друзей, не дрогнет перед бурями бытия,
но всегда найдет в себе силы для того, чтобы преодолевать трудности и
двигаться вперед.
А между тем часто случается так, что люди, которых он тщится
обучить искусству боя, бросают ему вызов. Его ученики вызывают его на
поединок.
Тогда воин показывает, на что способен, и несколькими ударами
выбивает оружие из рук ученика - меч летит на землю, и гармония вновь
воцаряется на месте их встречи.
"Зачем ты, настолько превосходя их, делаешь это?" - спрашивает его
путешественник.
"Когда мне бросают вызов, это на самом деле значит, что они хотят
говорить со мной, и я таким образом веду с ними диалог", - отвечает
воин.
Воин света, прежде чем вступить в бой, от исхода которого многое
зависит, задает себе вопрос: "Насколько сумел я развить в себе
проворство и ловкость?"
Ибо он знает, что каждая из его прошлых битв чему-нибудь да научила
его. И вместе с тем преподанные ему уроки заставляли воина страдать
больше, чем нужно. Не раз случалось ему терять время попусту, сражаясь
за ложь. Не раз приходилось страдать из-за тех, кто был недостоин его
любви.
Победители не повторяют былых ошибок. И потому воин рискует сердцем
своим лишь ради того, что стоит риска.
Воин света чтит основное положение И Цзина: "Настойчивость
полезна".
Он знает, что упрямство не имеет ничего общего с настойчивостью.
Ибо бывают времена, когда битвы, длящиеся дольше, чем это необходимо,
истощают силы и гасят воодушевление.
И в такие минуты воину приходит на ум: "Затянувшаяся война в конце
концов уничтожает и самого победителя".
И тогда он уводит свои полки с поля битвы и дает передышку себе
самому. Он упорен в исполнении своей воли, но умеет улучить
благоприятный момент и начать новое наступление.
Воин всегда возвращается к борьбе, но не потому, что он упрям. Нет,
он замечает, что время изменилось.
Воин света знает, что иные минуты имеют свойство повторяться.
Часто сталкивается он с трудностями, которые некогда уже
преодолевал, и оказывается в сложном положении, из которого уже выходил с
честью, и это смущает его дух: ему кажется, что если все повторяется,
то он топчется на одном месте, не в силах двинуться вперед.
"Я ведь проходил через это", - сетует он сердцу своему.
"Проходил, - отвечает ему сердце. - Но так и не прошел".
И воин тогда сознает, что судьба посылает ему повторение опыта с
единственной целью - научить его тому, что он не пожелал усвоить сразу.
Воин света неизменно поступает вразрез с общепринятыми правилами.
С него станется пуститься в пляс на улице по пути на работу,
взглянуть в глаза незнакомцу, признаться в любви с первого взгляда,
отстаивать воззрение, кажущееся нелепым. Воин света позволяет себе
такое.
Он не страшится плакать, вспоминая былые горести, или ликовать в
преддверии новых открытий. Чувствуя, что час настал, он все бросает,
устремляясь в рискованное и столь желанное предприятие. Понимая, что его
способность сопротивляться вот-вот истощится, он выходит из боя и не
винит себя за то, что совершил одно или два неожиданных безумства.
Воин не проводит дни свои в стремлении исполнить ту роль, которую
предназначили ему другие.
Воины света стремятся, чтобы не померкло сияние в их глазах.
Они живут в мире сем, они не чуждаются других людей, они пускаются в
путь без посоха и сандалий. Нередко их обуревает страх. Не всегда
поступают они правильно.
Они страдают из-за пустяков, они бывают мелки и суетны, а порой
считают, что не способны расти. Нередко они убеждены, что недостойны
благодати или чуда.
Не всегда уверены они в том, что же именно делают они здесь. Они
проводят ночи без сна, страдая оттого, что жизнь их лишена смысла.
Вот потому они - воины света. Потому что ошибаются. Потому что
терзают себя вопросами. Потому что ищут причину, ищут и, без сомнения,
когда-нибудь найдут.
Воин света не боится показаться безумным.
Вслух и в полный голос разговаривает он сам с собой. Некто внушил
ему, что это - наилучший способ общения с ангелами, и вот он рискнул
вступить с ними в связь.
Поначалу ему представляется это очень трудным. Он думает, что ему
нечего сказать им, что он будет лишь повторять бессмыслицу и чушь. И все
же воин настаивает и упорствует и каждый день ведет беседу с
собственным сердцем. И произносит то, с чем не согласен, и говорит
глупости.
Но вот в один прекрасный день он замечает, что голос его звучит
иначе. И понимает тогда, что открыл путь для постижения высшей мудрости.
Воин света порою кажется сумасшедшим, но это всего лишь
притворство.
"Воин света сам выбирает себе врагов", - сказал поэт.
Воин знает, на что способен. Ему нет нужды хвалиться своими
дарованиями и добродетелями. Однако в любую минуту может появиться тот,
кто пожелает доказать, что он - лучше.
А для воина не существует понятий "лучше" или "хуже", ибо в его
глазах каждый одарен достаточно, чтобы следовать избранной стезей.
Но есть люди, которых это не устраивает. Они стараются задеть или
оскорбить его, вызвать его на ссору, сделать все, чтобы вывести его из
себя. И в такие минуты сердце говорит воину: "Отринь оскорбление, оно не
усилит твои способности. Ты лишь впустую потеряешь силы".
Воин света не тратит времени понапрасну, отвечая на вызов, ибо
знает: то, что написано у него на роду, должно исполниться.
Воин света вспоминает слова Джона Беньяна (английский
писатель-пуританин, автор романа "Путь паломника", 1628-1688):
"Хотя я прошел через все то, что прошел, я не сожалею, что попадал в
те или иные затруднительные ситуации, ибо именно они привели меня туда,
куда я желал попасть. Ныне у меня нет ничего, кроме этого вот меча, и я
вручу его всякому, кто намеревается свершить свое паломничество. Я несу
с собой рубцы и шрамы - следы ран, полученных в битвах. Это - и
свидетельство того, что я жил, и награды за то, что покорил и завоевал.
Эти дорогие моему сердцу рубцы и шрамы откроют мне врата Рая. Было
время, когда я выслушивал истории о чьей-то храбрости. Было время, когда
я просто жил - всего лишь потому, что должен был жить.
А сейчас живу потому, что я - воин, и потому, что хочу когда-нибудь
предстать перед Тем, за кого столько сражался".
В то мгновение, когда воин света делает свой первый шаг, он познает
лежащий перед ним Путь.
Каждый камень, каждый изгиб дороги приветствуют его. Он ощущает
свое кровное родство с горами и ручьями, он чувствует, что часть его
души заключена в кустах и травах, в зверях и птицах.
И тогда, принимая помощь Бога и Божьих Знамений, он позволяет Своей
Стезе вести его туда, где ожидают решения задачи, поставленные жизнью.
Порой бывает, что ему негде ночевать, порой его мучает бессонница.
"Ничего, - думает воин. - Это входит в профессию. Меня же никто не
заставлял идти таким путем. Я сам так решил".
В этих словах заключена вся его мощь: он выбрал свою стезю, и ему
не на что сетовать, не на кого жаловаться.
Время настанет - через сколько-то столетий, - когда Вселенная
придет на помощь воинам света и останется глуха и безразлична к тем, кто
не освободился из-под власти предрассудков.
Энергия Земли требует обновления.
Новые идеи требуют пространства.
Плоть и дух требуют новых вызовов.
Грядущее обернется настоящим, и мечты - кроме тех, в которых
сокрыты предрассудки, - получат возможность стать явью.
Важное - пребудет; бесполезное - сгинет. Воин, впрочем, не дает
себе труда размышлять о снах ближнего своего и оценивать их. И он не
станет тратить времени на порицание решений, принятых другими.
Ибо для того, чтобы веровать в свою стезю, нет нужды доказывать,
что другой избрал себе неверный путь.
Воин света с великим тщанием изучает то, что намерен покорить.
Как бы ни был труден путь к цели, всегда есть приемы и способы
одолеть преграды. Воин ищет обходные пути, точит свой меч, старается
сделать так, чтобы душа исполнилась стойкости, без которой нельзя
достойно принять вызов.
Но вот, уже продвигаясь по этому пути, сознает воин, что существуют
трудности и препятствия, которых не принимал в расчет.
Если он станет дожидаться наиболее благоприятного момента, то
никогда не сдвинется с места; чтобы сделать первый шаг, нужна малая
толика безумия.
Воин света умеет ставить это безумие себе на службу. Ибо все
предусмотреть невозможно - особенно на войне, особенно в любви.
Воин света знает свои слабые стороны. Но знает и то, чем одарен.
Иные жалуются: "Нам не представилось возможности".
Быть может, они правы, но воин никогда не даст себе оцепенеть по
этой причине - нет, он напряжет до последнего предела силы и дарования.
Он знает, что лань сильна проворством своих ног, а чайка - тем, как
зорко высмотрит рыбу, как метко выхватит ее из воды. Воин знает, что
тигр не боится гиены, ибо уверен в своей мощи.
И тогда воин старается постичь, на что же он может рассчитывать. И
он проверяет свое вооружение, а состоит оно из трех вещей - веры,
надежды, любви.
Если в наличии и первое, и второе, и третье, воин без колебаний
продолжает путь.
Воин света знает, что никого нельзя считать глупцом и что жизнь
научит любого - пусть даже для этого потребуется время.
Воин дает лучшее из того, что есть в нем, и того же ожидает от
других. И вдобавок он великодушно и щедро старается показать всему миру,
на сколь многое способен каждый человек.
"Люди неблагодарны", - замечают по этому поводу иные его товарищи.
Воина такими речами не смутить. Он продолжает поощрять своего
ближнего и побуждать его к действию, ибо тем самым воздействует и на
самого себя.
Всякому воину света уже случалось испытывать страх перед боем.
Всякому воину света уже случалось в прошлом лгать и предавать.
Всякому воину света уже случалось брести не своим путем.
Всякому воину света уже случалось терзаться из-за сущих пустяков.
Всякому воину света уже случалось приходить к выводу, что он - не
воин света.
Всякому воину света уже случалось поступаться своим духовным
долгом.
Всякому воину света уже случалось говорить "да", когда хотелось
сказать "нет".
Всякому воину света уже случалось наносить раны тем, кого он любил.
Вот потому он и вправе называться воином света, что прошел через
все это и не утратил надежды стать лучше, чем был.
Воин всегда помнит слова, изреченные некоторыми из тех мыслителей,
что жили в старину, - такими, как Томас Генри Гексли (Хаксли)(английский
биолог-дарвинист и философ, 1825-1895):
"Последствия предпринимаемых нами действий ошеломительны для
трусов, но для мудрецов они - словно лучи света.
Мир подобен шахматной доске. Фигуры - это наши повседневные
поступки; правила игры - это так называемые законы природы. Мы не можем
увидеть Того, с Кем играем, но нам известно: Он справедлив, терпелив,
честен".
Воину пристало принимать брошенный ему вызов. Он знает, что Бог не
пропустит ни единой ошибки, совершенной теми, кого Он любит, и не
допустит, чтобы предпочтенные Им притворялись, будто им неведомы правила
игры.
Воин света не изменяет своих решений.
Прежде чем приступить к действиям, он предается продолжительным
размышлениям - оценивает степень своей готовности, меру своей
ответственности, свой долг перед наставником. Стараясь сохранить
душевное равновесие, он кропотливо исследует каждый свой шаг - так,
словно от него зависит все.
Но в тот миг, когда решение принято, воин уже движется вперед без
оглядки: у него нет сомнений в правильности сделанного им выбора, и,
даже если обстоятельства оказываются не такими, как он представлял, воин
не сворачивает с избранной стези.
И, если его решение было верным, он одерживает победу в битве -
пусть даже будет она более долгой, чем представлялось прежде. Если же
решение было ошибочным, он потерпит поражение и вынужден будет все
начинать сначала - но уже во всеоружии горького опыта.
Воин света, однажды начав, идет до конца.
Воин знает, что наилучшие наставники - это люди, рядом с которыми
выходит он на поле брани.
Опасно спрашивать совета. Стократ опасней давать совет. Когда воину
нужна помощь, он прежде всего старается понять, как ведут себя в
затруднительных положениях его друзья - как действуют они или почему
бездействуют.
Ища вдохновенного наития, он по губам стоящего рядом читает слова,
которые нашептывает ему его ангел-хранитель.
Утомясь или оказавшись в одиночестве, он не уносится мыслями к
далеким мужчинам и женщинам, но ищет тех, кто находится вблизи, и с ними
разделяет свою тоску, у них ищет ласки - не мучаясь сознанием своей
вины и с наслаждением.
Воин знает: самая далекая во Вселенной звезда обнаруживает свое
присутствие в том, что его окружает.
Воин света делит свой мир с людьми, которых любит.
Он стремится воодушевить их на такие поступки, совершить которые
они хотели бы, да не решаются. И в такие минуты появляется Враг со
скрижалями в руках.
На одной скрижали написано: "Думай в первую очередь о себе. Береги
благодать прежде всего для себя самого, иначе в конце концов все
потеряешь".
На другой читает воин такие слова: "Кто ты такой, чтобы помогать
другим? Неужели не способен ты увидеть собственные пороки?"
Воин знает, что не лишен слабостей и недостатков. Но знает также и
то, что не может расти в одиночку и удалиться от своих товарищей.
И тогда воин, хоть и согласен с тем, что выбитое на них отнюдь не
лишено смысла, бросает наземь скрижали, и они рассыпаются в прах. А воин
по-прежнему воодушевляет ближних своих.
Великий мудрец Лао-цзы так рассуждает о пути, совершаемом воином:
"Путь включает в себя уважение ко всему малому и хрупкому. Всегда
стремись уловить тот миг, когда следует предпринять должные шаги.
Даже если ты уже овладел искусством стрельбы из лука, все равно
внимательно следи за тем, как ты накладываешь стрелу, как натягиваешь
тетиву.
Новичок, твердо сознающий свои потребности, оказывается в конечном
счете умнее рассеянного мудреца.
Сосредоточение в себе любви означает счастье, сосредоточение
ненависти означает потрясения. Тот, кто не сумел распознать трудность,
оставляет дверь открытой, и тем порождает бедствия.
Бой не имеет ничего общего с дракой".
Воин света предается медитациям.
Он садится в тот угол своего шатра, куда не проникает шум, и
подставляет себя божественному свету. При этом он старается ни о чем не
думать; мысленно отстраняется от поиска удовольствий, от брошенных
вызовов и откровений, давая проявиться своим дарованиям и силам.
Даже если в этот самый миг он и не ощутит их присутствия, они
повлияют на его жизнь, воздействуют на повседневное бытие.
Воин, покуда он медитирует, становится уже не тем, каким был
прежде, - теперь он охраняет Душу Мира. Именно такие мгновения позволяют
ему постичь меру ответственности, лежащей на нем, и поступать в
согласии с ней.
Воин света знает, что там - в безмолвии его сердца - существует
некий порядок, направляющий его.
В отведенный для беседы час говорит Херригель своему наставнику:
"Когда я натягиваю лук, наступает такой миг, когда становится ясно: если
я прямо сейчас не спущу тетиву, то потеряю решимость". "Пока ты не
перестанешь мысленно подгонять миг выстрела, ты не овладеешь искусством
стрельбы из лука, - отвечает наставник. - Бывает порой, что промах
объясняется чрезмерным жаром и излишним пылом стрелка".
Воин света иногда думает: "То, что я не сделал, не будет сделано
никогда".
Это не совсем так: он должен действовать, но должен и покорно
ждать, когда в нужное время вступит в действие Вселенная.
Воин света, испытав допущенную по отношению к нему
несправедливость, старается остаться один - дабы никто не видел, как он
страдает.
Это и хорошо, и плохо.
Ибо одно дело - предоставить своему сердцу самому залечить
нанесенные ему раны. И совсем другое - провести в глубоких размышлениях
целый день, боясь выказать перед посторонними слабость.
Ибо в каждом из нас живут ангел и демон, и голоса их порой
неразличимы. И когда мы оказываемся в трудном положении, демон
поддерживает этот разговор, который мы ведем сами с собой, ибо он
стремится показать нам, как мы уязвимы и беззащитны. Ангел же заставляет
нас размышлять о наших поступках, и ему иногда нужны чьи-нибудь уста,
чтобы высказаться.
Воин умеет сохранять равновесие между одиночеством и зависимостью.
Воин света не может обойтись без любви.
Потребность дарить тепло и ласку заложена в самой его природе,
подобно потребности есть и пить, подобно удовольствию от Праведного Боя.
Если солнце заходит, а воин не испытал счастья, значит, что-то
неправильно.
И тогда он прерывает бой и отправляется на поиски спутника, чтобы с
наступлением вечера не оказаться одному.
Если же ему трудно найти спутника, он вопрошает себя: "Неужели я
боюсь приблизиться к кому-то? Неужели я получил тепло и ласку, но не
заметил этого?"
Воин света пользуется одиночеством, но не позволяет, чтобы
одиночество воспользовалось им.
Воин света знает, что невозможно жить в состоянии полной
расслабленности.
Он уподобляется лучнику, которому, чтобы поразить отдаленную цель,
должно натянуть тетиву своего лука. Он учится у звезды, блеск которой мы
замечаем лишь после того, как она взорвалась. Он замечает, что конь,
преодолевая препятствие, напрягает все мышцы.
Но он умеет различать напряжение и зряшную суетливость и никогда не
путает одно с другим.
Воин света всегда добивается равновесия между Непреклонностью и
Милосердием.
Чтобы мечта сделалась явью, воля должна быть тверда и могуча, а при
достижении цели следует помнить, что путь, ведущий к ней, в
действительности, далеко не всегда похож на тот, что представал нашему
воображению.
Поэтому воин умеет и приказывать, и сочувствовать. Бог никогда не
покинет детей Своих, но предначертания Его непостижимы, и дорога,
которую Он нам уготовил, проложена нашими же собственными шагами.
Умение повелевать, равно как и подчиняться, одушевляет воина.
Укоренившаяся привычка не может определять важные поступки.
Воин света порой подобен струящейся воде, обтекающей препятствия,
которые встретились ей на пути.
Бывает так, что сопротивление приведет к неминуемой гибели, и тогда
воин применяется к обстоятельствам. Без жалоб и сетований он следует по
каменистой тропе, вьющейся вдоль горных ущелий.
И сила его сродни силе воды, ибо никто покуда не сумел разбить воду
молотом или пронзить ножом. Самый могучий на свете меч не в силах
оставить шрам на ее поверхности.
Воды реки применяются к возможностям и особенностям пути, но всегда
помнят при этом о главной цели - о море. Слабый ручеек постепенно
обретает силы от встреч с другими реками.
И вот приходит миг, когда мощь воды становится необорима.
Для воина света не существует отвлеченных поня�
ут в скором времени вознаграждены. Один за другим к нему приближаются
другие воины, и все вместе они образуют созвездия со своими символами и
своими тайнами.
Временами у воина света возникает впечатление, что он одновременно
проживает две жизни.
В одной из них он принужден делать то, к чему у него не лежит душа,
сражаться за идеи, в которые не верит. Но существует и другая жизнь, и
она открывается ему в мечтаниях, в чтении любимых книг, во встречах с
теми, кто мыслит так же, как он.
Воин не препятствует тому, чтобы две его жизни сближались. "Есть
некий мост, который соединяет то, что я делаю, с тем, что мне нравится
делать", - думает он. И постепенно мечты его овладевают повседневностью,
и вот уже они возобладали над ней, и тогда он понимает, что готов к
тому, чего всегда желал.
И теперь нужно лишь немного дерзости - и две жизни сплавятся
воедино.
Запиши еще раз то, что я уже говорила тебе:
Воину света нужно время для самого себя. Он использует это время
для отдыха, для созерцания, для общения с Душой Мира. Даже в разгар
схватки воину удается медитировать.
Когда это происходит, воин садится наземь, отрешившись от всего и
не препятствуя тому, чтобы события вокруг него шли своим чередом. Как
зритель, он взирает на мир и не стремится ничего прибавить к нему или
отнять у него. Он хочет лишь покорно и безропотно предаться движению
жизни.
Постепенно все то, что казалось сложным, становится простым. И
тогда душа воина исполняется радости.
Воин света осторожен с теми, кто думает, будто знает дорогу.
Они всегда так уверены в своей способности принимать решения, что
не понимают иронии, с которой судьба относится к жизни каждого из них. И
когда неизбежное стучится в дверь - возмущаются.
У воина света есть мечты. Они ведут его вперед. Но никогда он не
совершит ошибку, рассудив, что дорога легка, а дверь - широка. Он знает,
что Вселенная действует так же, как действует алхимия: "Solve et
coagula", говорят мудрецы. "В соответствии с тем положением, в которое
ты попал, сосредоточь или распыли свою энергию".
Есть время действовать, и есть время принимать обстоятельства
такими, каковы они есть. Воин знает отличие.
Научившись владеть мечом, воин света приходит к выводу, что ему
требуется полное вооружение и, значит, без доспехов не обойтись.
Он отправляется на поиски, и торговцы предлагают ему свой товар.
"Возьми кирасу одиночества", - говорит один.
"Прикройся щитом цинизма", - перебивает другой.
"Лучшие доспехи - ни во что не ввязываться", - утверждает третий.
Но воин остается глух к этим речам. Бестрепетно и невозмутимо
следует он к тому месту, которое священно для него, и облекается в
неразрушимый покров веры.
Вера охранит от любых ударов. Вера превратит отраву в чистейшую
влагу.
Всю жизнь я верил тому, что говорили мне люди, и неизменно
подстерегало меня разочарование", - часто повторяют его товарищи.
Доверять людям - важно, и воин света не страшится разочарований -
ибо знает мощь своего меча и силу своей любви.
Тем не менее он знает предел своих возможностей и понимает, что
принимать Божьи знамения и сознавать, что ангелы устами ближних наших
руководят нами, - это одно. И совсем другое - неспособность к
самостоятельным решениям и вечное стремление сделать так, чтобы другие
сказали, как следует нам поступить в том или ином случае.
Воин света доверяет другим, ибо в первую очередь доверяет самому
себе.
Воин света глядит на жизнь без боязни и без злобы.
Он сознает, что перед ним - чудо, разгадку которого в один
прекрасный день он отыщет. А потом, повернувшись вполоборота, говорит
сам себе: "Но как похожа эта жизнь на безумие".
И он прав. Вверившись чуду повседневности, замечает воин, что не
всегда может предвидеть последствия своих деяний. И порою действует, сам
не сознавая, что действует, и обретает спасение, не понимая, что
спасен, и страдает, теряясь в догадках о причинах своей печали.
Да, жизнь - это безумие. Но великая мудрость воина заключается в
том, чтобы верно выбрать себе безумие.
Воин света созерцает две колонны, стоящие по обе стороны от двери,
которую он намеревается открыть.
Одна зовется Страхом, другая носит имя Желания. Воин смотрит на
первую и читает выбитые на ней слова: "Ты вступишь в пределы неведомого и
опасного мира, где ничто из того, что ты открывал доселе, не пригодится
тебе и не поможет".
Воин переводит взгляд на вторую и читает на ней: "Ты покидаешь
пределы познанного тобою мира, где остается все, что ты всегда любил и
за что всегда сражался".
Воин улыбается - ибо ничто на свете не может испугать его и ничто
не в силах остановить. С уверенностью человека, знающего, чего он хочет,
воин открывает дверь.
Воин света применяет очень полезное упражнение для внутреннего
роста - он старается осмысленно и внимательно совершать все то, что мы
делаем бессознательно - дышать, моргать, замечать окружающее.
Он прибегает к этому в минуты смятения и растерянности. И таким
способом освобождается от напряжения, позволяя своей интуиции работать
более свободно - его страхи и желания не вмешиваются в эту работу.
И вот в конце концов решаются вопросы, казавшиеся неразрешимыми, и
страдания, которые он считал непереносимыми, исчезают без следа, причем
он не прилагает к этому никаких усилий.
Попадая в трудное положение, воин неизменно использует этот метод.
Воин света слышит порой такие фразы: "Я не желаю обсуждать то-то и
то-то, ибо люди завистливы".
Он смеется, слыша такое. Зависть не в силах причинить никакого
вреда - если только человек не принимает ее безропотно. Зависть - часть
жизни, и каждый должен уметь совладать с нею.
Тем не менее воин редко говорит о своих планах, и потому люди
иногда полагают, будто он страшится зависти.
Но воин знает - всякий раз, когда он говорит о своей мечте,
приходится тратить некую часть ее энергии на то, чтобы облечь мечту в
слова. И, если говорить часто и пространно, возникает опасность
истратить всю энергию без остатка, так что на исполнение мечты ничего не
останется.
Воин света знает, какой мощью обладают слова.
Воин света знает, как высока цена упорства и отваги.
Часто случается так, что во время битвы он получает удары, которых
не ждал. И понимает, что, покуда идет война, противник победит в
нескольких сражениях. Когда подобное происходит, он оплакивает свои
скорби, а потом предается отдохновению, чтобы хоть немного восстановить
энергию. Но тотчас вслед за тем он вновь принимается сражаться за свои
мечты.
Ибо воин знает - чем дольше пробудет он в стороне от битвы, тем
больше будет возможность почувствовать себя слабым, робким, боязливым.
Если всадник, сброшенный с коня, не вскочит в седло в следующую же
секунду, ему уже никогда не хватит на это храбрости.
Воин света знает, что чего стоит.
Он принимает решение поступить так, а не иначе, руководствуясь
вдохновением и верой. Но порой он встречает людей, которые зовут его
принять участие в борьбе за то, что ему чуждо, выйти на поле сражения,
неведомого ему или неинтересного. Эти люди стремятся сделать так, чтобы
воин принял вызов, важный для них - но не для него.
И часто это - люди, близкие воину, любящие его, верящие в его силу,
и потому требующие, чтобы он пришел к ним на помощь.
Когда это происходит, воин улыбается, старается доказать им, что
любит их, - но не отвечает на их призыв.
Истинный воин света всегда сам избирает себе поле сражения.
Воин света превзошел науку потерь.
И, потерпев поражение, он не изображает безразличия к этому; не
произносит фраз вроде "Да ну, для меня это совершенно не важно" или "Не
больно-то и хотелось". Он принимает поражение как поражение - и не
тщится представить его победой.
Он знает, какую боль причиняют раны, как горько ощущать равнодушие
друзей, какое одиночество испытываешь после потери близкого. В такие
минуты воин говорит себе: "Я сражался и потерпел поражение. Я проиграл
первую битву".
И эти слова вселяют в него новые силы. Воин знает, что нет людей,
которые всегда и во всем одерживали бы верх, и умеет отличать свои
ошибки от несчастного стечения обстоятельств.
Воину известно: когда ты чего-нибудь хочешь, все силы Вселенной
будто вступают в некий сговор, чтобы помочь тебе.
И по этой причине он очень осторожен со своими мыслями. Под добрыми
намерениями таятся чувства, в которых никто не рискнет признаться даже
самому себе - мстительность, стремление к самоуничтожению, вина, страх
победы, мрачное ликование, порождаемое чужой бедой.
Вселенная не разбирается в таких тонкостях, а идет навстречу нашим
желаниям. И потому воин, набравшись мужества, заглядывает в самые
потемки собственной души, чтобы удостовериться, что он не просит ничего
пагубного для самого себя.
И он всегда очень осторожен со своими мыслями.
Воин помнит слова Иисуса: Да будет слово ваше "да" - "да", "нет" -
"нет". Когда воин принимает на себя ответственность, он держит слово.
Те, кто дают, но не исполняют обещания, теряют самоуважение и
стыдятся своих поступков. Вся жизнь этих людей превращается в постоянное
бегство: они тратят гораздо больше сил на поиски благовидных предлогов
для отречения от тех слов, которые произносились ими прежде, чем воин -
на то, чтобы обещание свое исполнить.
Случается иногда так, что и воин, взяв на себя неразумное
обязательство, попадает под власть предрассудка. Впредь он никогда не
повторит такого, но все равно никогда не уклоняется он от выполнения
обещанного - слово его свято, и полной мерой платит он за свой
безотчетный порыв.
Выиграв битву, воин празднует победу.
Она стоила ему дорого - были трудные минуты, ночи мучительных
сомнений, дни нескончаемых ожиданий. С древнейших времен обычай отмечать
победу входил в ритуал самой жизни и обставлялся особыми церемониями.
Товарищи, глядя, как ликует воин света, недоумевают: "Зачем он
устраивает такое торжество? Ведь в следующем бою его, быть может, ждет
разочарование. Ведь он может навлечь на себя ярость врагов".
Но воин знает, чем объясняются его действия. Он хочет сполна
насладиться уверенностью в себе, ибо это - самый драгоценный дар,
приносимый победой.
Сегодня он празднует победу, одержанную вчера, и в нынешнем триумфе
черпает силы для завтрашних сражений.
В один прекрасный день воин внезапно понимает, что сражается без
былого энтузиазма.
Он продолжает делать то же, что и делал прежде, но ему кажется, что
все движения утратили смысл. В такую минуту ему остается только одно -
по-прежнему вести Праведный Бой. Не важно, по какой причине исполняет он
то, что должно, - из чувства долга ли, из страха или еще почему, но он
не сходит со Своей Стези.
Он знает, что ангел, осенявший его вдохновением, отлучился. Но воин
все силы души направляет на битву, воин упорствует - даже когда все
кажется бесполезным. Пройдет немного времени, и ангел вернется, и одного
лишь шелеста его крыл довольно будет для того, чтобы в душе вновь
воцарилась радость.
|
